Как утолить «снарядный голод» на войне и можно ли обойтись без артиллерии?
Артиллерийские боеприпасы в последнее время все чаще и чаще упоминаются в сообщениях об иностранной военной помощи Украине. В последнем пакете американской помощи, о котором было объявлено 20 февраля, первые три строчки в списке занимают именно они. При этом снарядов остро не хватает обеим воюющим сторонам — в России громко и резко на недостаток снарядов жалуется основатель ЧВК «Вагнер» Евгений Пригожин. Би-би-си разбиралась, что такое «снарядный голод» и как он влияет на войну.
«Это парни, которые погибли вчера, по причине снарядного голода так называемого. Их должно быть в пять раз меньше. В пять раз», — говорит голос в аудиосообщении, выложенном в одном из телеграм-каналов, связанных с Евгением Пригожиным. Аудиосообщение, которое предположительно, записал сам бизнесмен, — комментарий к фотографии, на которой видны несколько десятков погибших мужчин, судя по словам автора, это убитые сотрудники ЧВК.
Аудиосообщение и фотография — часть информационной кампании, которую вел в социальных сетях Пригожин, утверждавший, что военные лишили его ЧВК поддержки — перестали поставлять боеприпасы.
Кампания была довольно широкомасштабной — даже в комментариях к трансляции выступления 22 февраля в Лужниках президента Владимира Путина на Youtube было заметно много однотипных — «дайте снаряды Вагнеру».
ЧВК «Вагнер» с начала российского вторжения в Украину, в основном, действует в центральной части фронта в Донецкой области. Многие российские военные блогеры признавали, что «Вагнер» воюет довольно успешно по сравнению с другими частями.
«Секрет успешного успеха ЧВК «Вагнер» оказался прост и очевиден, есть боеприпасы у арты — есть успехи. Нет боеприпасов — нет успехов», — пишет теперь в своем телеграм-канале «Нам пишут из Янины» боец одной из частей самопровозглашенной ДНР.
Так или иначе, в среду Минобороны объявило, что не переставало снабжать ЧВК боеприпасами, передав только за два дня 1660 ракет для систем залпового огня, 10 171 боеприпас для гаубиц и минометов и 980 боеприпасов для танков. Но такой объем едва ли изменит ситуацию на фронте, где дневной расход только артиллерийских систем, без учета минометов и танков составляет десятки тысяч выстрелов.
«Сносим перед собой все»
О том, что главным оружием на войне в Украине стала артиллерия, начали говорить еще весной, когда российские войска отступили от Киева, не сумев захватить его одним быстрым броском. Тогда российское руководство сменило стратегию, выбрав вместо молниеносной войну на истощение, главное оружие в которой — гаубицы и пушки.
Не сумев в начале вторжения одержать решительную победу, российская армия пытается медленно пробивать плотную оборону украинцев. Такая война приводит к большому расходу боеприпасов, но воевать по-другому российская армия не умеет.
О том, как действуют российские войска, пишет в своем блоге Александр Ходаковский, воюющий на стороне самопровозглашенной ДНР с 2014 года: «[…] мы сносим перед собой всё, что противник может использовать как укрытие, и поэтому такие последствия. […] Если мы хотим взять Угледар — нам ничего не остаётся, кроме как сносить перед собой всё. Но чем? Пока не снесем — ложить личный состав в безуспешных попытках отвоевать хоть кусок — неправильно».
Ходаковский упоминает об эпизоде боев за Угледар, в котором регулярные российские части потеряли за один день более 30 единиц бронетехники, и, судя по его словам, отчасти из-за нехватки снарядов. Судя по кадрам, снятым украинским дроном, эти танки и БМП были поражены не только противотанковыми ракетами и минами, но, в основном, гаубицами — обороняться без артиллерии тоже очень трудно.
Еще в конце декабря глава украинской военной разведки Кирилл Буданов говорил, что российская армия, которая ранее в период активных боев выстреливала в день до 60 тыс. артиллерийских снарядов, на тот момент выстреливала не более 20 тысяч. Возможно, к февралю их расход еще больше снизился. По данным Financial Times, ВСУ в среднем в день выстреливает около пяти тысяч снарядов.
У России есть преимущество в артиллерийских стволах, и расход ее боеприпасов выше, но и украинские войска, как заявил 14 февраля генсек НАТО Йенс Столтенберг, расходуют снаряды во много раз больше, чем способна произвести [западная] промышленность.
Майкл Кофман, директор российской программы в Центре военно-морского анализа США, написал в твиттере, что, несмотря на усилия Запада, Украине придется сталкиваться с проблемой нехватки боеприпасов и расходных материалов (например, сменных артиллерийских стволов) в течение долгого срока — от полугода до года.
Термин «снарядный голод» возник как описание нехватки боеприпасов в Первую мировую войну. Тогда на Западном фронте в какой-то момент возникло противостояние, подобное тому, что теперь наблюдается в Украине. И теперь он опять стал актуальным вместе с термином «позиционная война».
Точность против массы
Справиться со «снарядным голодом» можно несколькими способами. Например, стрелять точнее, вести маневренные боевые действия или применять авиацию и мощные оперативно-тактические ракеты.
Каждый из этих способов (или их комбинация) подразумевает серьезную подготовку личного состава и наличие новых средств ведения войны. И у каждого из этих способов есть свои недостатки.
Стрелять точнее — это то, что рекомендуют ВСУ британские военные. 15 февраля министр обороны Великобритании Бен Уоллес заявил, что большой расход боеприпасов украинскими военными — наследие советской тактики, от которой нужно избавляться.
«Украина использует огромное количество боеприпасов для самообороны, отчасти поэтому мы обучаем их воевать по западной модели», — заявил британский министр.
Из этих советов может сложиться впечатление, будто высокоточное оружие способно заменить собой обычное. Но на самом деле это не так.
Израильский военный эксперт Давид Гендельман говорит в интервью Русской службе Би-би-си, что «противопоставлять огневой вал высокоточности» нельзя. Огневым валом называют массированный артиллерийский обстрел перед началом атаки, когда батареи переносят огонь вглубь обороны противника по мере того, как наступающие приближаются к его позициям.
«Все современные армии расширяют номенклатуру высокоточных боеприпасов ствольной и реактивной артиллерии: Excalibur, «Краснополь», 9М544, GMLRS и так далее, и это направление будет развиваться и дальше, но это не заменяет полностью массу залпа, для разных огневых задач нужны разные средства, поэтому помимо качества всё равно нужны и количества. Тем более когда речь идет о такой большой войне, как сейчас», — сказал он.
Высокоточные снаряды и ракеты производили и производят во многих странах, включая Россию, США и Украину. Американцы поставляют ВСУ 155-миллиметровые снаряды М892 Excalibur, которые наводятся по спутнику, а также высокоточные ракеты GMLRS для установок HIMARS. Россия также применяет высокоточные боеприпасы — управляемые снаряды «Краснополь», для которых нужно внешнее лазерное целеуказание, управляемые ракеты 9М544 для установок «Торнадо-С». В Украине перед войной также создали высокоточную ракету «Вильха» (ольха) для установок «Смерч», но сколько их было произведено, неизвестно.
В 2019 году в американском специализированном издании Journal of Defense Analytics and Logistics (Журнал оборонной аналитики и логистики) было опубликовано исследование эффективности трех американских 155-миллиметровых снарядов — высокоточного M982 Excalibur, активно-реактивного M549A1 с повышенной дальностью и обычного M795.
Выяснилось, что по сумме показателей, включая экономическую эффективность, каждый из них одинаково эффективен для целей своего типа — высокоточный «Экскалибур» может поразить небольшую точечную цель, тогда как для «площадных» целей нужны не «снайперские» снаряды, а вполне обычные боеприпасы, расход которых будет выше, но в конечном итоге их применение будет оправданно.
Поэтому расход боеприпасов нельзя свести к принципу «одна цель — один снаряд».
Российская армия использовала тактику массированных обстрелов с весны, и в какой-то момент обилие артиллерии и возможность выпускать по 60 тысяч снарядов в день помогали ей продвигаться, захватывая новые территории, например, в Луганской области.
Но при этом российская артиллерия, как правило, действовала менее точно, компенсируя этот недостаток большим расходом боеприпасов.
Дело в том, что в российской армии плохо организована артиллерийская поддержка. В войсках не хватает средств связи и разведки, но главное — система командования организована так, что решение о поражении какой-то цели принимается слишком поздно. Информация от разведчиков отправляется через несколько уровней к командиру, тот отдает приказ, который опять-таки, вниз через несколько этапов командной цепи попадает к артиллеристам, когда открывать огонь может быть слишком поздно.
ВСУ еще до российского вторжения приложили немало сил для принципиально иной структуры артиллерийской поддержки, когда между обнаружением цели и ее поражением проходит немного времени.
Кроме того, в Украине были созданы различные информационные системы управления артиллерийским огнем, например, «Крапива» или GIS Arta. Они помогают ускорить не только обработку и передачу информации, но также и выбрать наиболее удобную батарею для поражения цели.
Наконец, когда в Украину стала поступать иностранная военная помощь, в ней было много оборудования, которое помогает работе артиллерии — артиллерийские радары, цифровая радиосвязь, наконец, более современные и точные артиллерийские системы. Все это помогает ВСУ стрелять более точно.
Но снарядов все равно не хватает.
Наступление как способ экономии
23 октября 2022 года на сайте Ассоциации полевой артиллерии США была опубликована статья военного эксперта, офицера-артиллериста Цви Корецки, который считает, что высокий расход снарядов на войне в Украине — следствие ее позиционного характера.
«Главная задача применения артиллерии должна заключаться в том, чтобы оказывать поддержку частям во время маневра и уничтожения целей, которые поддерживают способность противника контролировать эти маневры. При отсутствии маневра артиллерия становится единственным, что армия может использовать, чтобы продемонстрировать то, что она вообще что-то делает. Это недорого, просто и не рискованно для жизни. Идеальное оружие для ленивого военачальника», — говорится в статье.
Корецки считает, что Западу следует поставлять Украине в первую очередь не столько гаубицы, сколько тяжелую бронетехнику чтобы она была способна проводить наступления, и только потом уже артиллерию, чтобы обеспечивать поддержку этих маневренных действий.
Это отчасти совпадает и с тем, что украинские военные запрашивают на Западе — ВСУ с весны просили танки и бронемашины для проведения маневренных боевых действий.
Однако для проведения наступления ВСУ, о котором говорят в Украине и на Западе с начала 2023 года, нужно, во-первых, эти танки получить, и во-вторых, как отмечает Давид Гендельман, все равно необходимо иметь большие запасы артиллерийских снарядов.
По словам израильского эксперта, «позиционная война это всегда вынужденная мера, когда нет возможности действовать активно, прежде всего из-за нехватки сил и средств, в том числе и боеприпасов».
«В наступлении единомоментно расходуется намного больше боеприпасов, чем в позиционной войне на том же участке за аналогичный период времени, и выигрыш там может быть только на долгую дистанцию, типа чем перестреливаться месяцами, решительным ударом за несколько дней решим вопрос на этом направлении. Но заковыка именно в единомоментности», — сказал Гендельман.
Эксперт объяснил, что в позиционной войне расход боеприпасов постепенный, а в наступлении резкий: «Надо иметь много сразу, а не постепенно, поэтому тут вопрос не выгодности, а физической возможности. Это как заплатить наличными или брать кредит под проценты: наличными потратишь меньше, но это если есть достаточно наличных, иначе нужно брать кредит несмотря на невыгодность».
То же самое верно и для российской армии, которая в феврале активизировала боевые действия. Попытка штурма Угледара в начале февраля без поддержки артиллерии, судя по комментарию Александра Ходаковского, обернулась неудачей и большими потерями. Поэтому если российская армия, столкнувшись с нехваткой боеприпасов для позиционной войны, захочет провести какое-то решительное наступление, ей придется сначала накопить достаточный запас снарядов. Этот запас должен быть очень большим — расход в 60 тысяч снарядов в день летом не привел к большим прорывам на фронте.
«Длинная рука»
Украина уже продемонстрировала способность бороться с российской артиллерией «ассиметричными» способами. Летом, после начала поставок высокоточных ракет GMLRS, ВСУ стали применять их против прифронтовых артиллерийских складов российской армии.
Эта тактика была разработана украинскими военными с учетом слабого места российской армии — логистики. Об этом еще до российского вторжения писал военный эксперт Королевского объединенного института оборонных исследований (RUSI) Алекс Вершинин, в прошлом — специалист по моделированию в американской армии и структурах НАТО.
По его словам, российские вооруженные силы в снабжении полагаются, в основном, на железные дороги, и это может осложнять снабжение войск в случае начала маневренных боевых действий. Снабжение войск при помощи автотранспорта, по его оценке, в российских войсках организовано плохо.
Возможно, эти выводы стали основой для тактики украинских сил не только во время летних обстрелов складов ракетами, но и на самом раннем этапе вторжения, когда украинские солдаты, действуя небольшими боевыми группами из засад, атаковали колонны снабжения в тылу наступающих российских частей. В результате передовые части зачастую оказывались без топлива и боеприпасов.
Летом украинские системы HIMARS и MLRS стали уничтожать полевые артиллерийские склады россиян. Только за июль, как заявил министр обороны Алексей Резников, украинцы уничтожили около 50 складов с боеприпасами.
В результате россиянам пришлось менять схему снабжения фронтовых частей боеприпасами, удаляя места хранения боеприпасов подальше от фронта и удлиняя маршруты грузовиков.
В последние месяцы сообщения о взрывах российских складов стали появляться гораздо реже — проблему рассредоточения мест складирования боеприпасов российской армии, очевидно, удалось решить.
Но если бы ВСУ получили оперативно-тактические ракеты MGM-140 ATACMS с дальностью 300 км, или более ближние GLSDB с дальностью до 150 км, то это позволило бы украинцам опять наносить удары по слабым местам логистических цепочек — узловым станциям, мостам и, разумеется, складам боеприпасов.
Это вновь вызвало бы перебои со снабжением, заставив россиян выстраивать новые, еще более сложные логистические цепочки.
О передаче Украине «дальнобойных» ракет в последнее время говорят все более прямо. Речь, вероятно, идет об оперативно-тактических ракетах с дальностью от 150 до 300 км. Такие ракеты по классификации уместно считать скорее «ближними» или «малого радиуса», но когда про них говорят политики, либо про них упоминают в прессе, то часто называют «дальними», чтобы подчеркнуть то, что они способны поражать более удаленные цели, чем те, которые находятся в зоне действия украинских ракет сейчас.
Британский премьер Риши Сунак 18 февраля заявил на Мюнхенской конференции по безопасности, что его страна первой в мире предоставит Украине ракеты «дальнего радиуса действия». Сунак не уточнил, какие именно. Президент Украины Владимир Зеленский сказал, что обсуждал с американским коллегой Джо Байденом поставки некоего «дальнобойного оружия».
Хотя конкретные названия вооружений в этих заявлениях не фигурировали, вероятность того, что у Украины появится «длинная рука», способная дотянуться на расстояние 150 километров, выросла.
Правда, говорить о полной замене фронтовой артиллерии и в этом случае нельзя. Такие ракеты — тоже один из вариантов высокоточных систем. Они могут применяться в ходе специальных операций для уничтожения отдельных важных или хорошо защищенных целей, но создать «огневой вал», о котором говорил Давид Гендельман, с их помощью не получится.
То, что одними дальними ракетами невозможно заменить артиллерийскую поддержку, хорошо иллюстрирует тот факт, что Россия применяет такие ракеты с первого дня вторжения. Причем на вооружении российской армии есть такие современные комплексы, как «Искандер», чьи ракеты ВСУ не в состоянии сбивать.
Однако, кампаний, подобных украинской серии ударов по складам или поражению мостов через Днепр в районе Херсона, что заставило группировку РФ отступить от города через реку, российская армия не проводила даже тогда, когда «Искандеров» у нее было больше.
Теперь если российское руководство захотело бы решить проблему нехватки простых снарядов с помощью оперативно-тактических ракет, ему пришлось бы найти способ наладить их массовое производство в условиях санкций.
Бомбы против пушек
Авиация — еще более эффективное средство поддержки сухопутных сил. Современный самолет способен применять вооружение с гораздо большей точностью, чем артиллерия — пилот лучше видит цель, а бортовое оборудование позволяет лучше прицелиться.
При этом европейский истребитель Eurofighter Typhoon может нести девять тонн вооружений на 13 узлах подвески, F-16С — 7,7 тонны на 11 узлах, шведский Gripen — 5,3 тонны. Для сравнения — стандартный артиллерийский 155-миллиметровый снаряд M795 весит 47,6 кг. Соответственно, за один заход «Тайфун» (очень условно, но все-таки) может сбросить на цель более 180 таких снарядов. Добавьте более высокую точность и почувствуйте разницу.
Поставки самолетов обсуждались в последнее время на Западе на разных уровнях. Хотя Украина до сих пор не получила конкретных обещаний, но в случае, если бы она все-таки обзавелась большим количеством боевых самолетов, это сильно помогло бы украинцам в ходе войны.
Украинские ВВС, изначально немногочисленные (перед началом конфликта, по подсчетам Русской службы Би-би-си, у Украины было 98 боевых самолетов, а у России — 1510), продолжают совершать боевые вылеты, хотя серьезной силы собой не представляют. Военный эксперт из России, попросивший об анонимности, рассказал Би-би-си, что украинские ВВС стали бы большой проблемой для России, если бы у них появились 200 западных истребителей.
Однако у авиации есть и большой минус. В отличие от артиллерии, это очень дорогое оружие, для которого требуется сложнейшая логистика, долгая подготовка персонала, и которое без сомнений станет целью номер один для противника.
Британский министр обороны говорил, что украинцев в его стране обучают вести войну по западной модели, но такая модель как раз предусматривает широкое применение авиации.
В этой войне Украине противостоят довольно многочисленные и подготовленные российские ВВС и ПВО. Поэтому для того, чтобы использовать западную стратегию воздушно-наземной операции, Украине придется подготовить много профессиональных летчиков-истребителей, которым надо будет отработать приемы воздушного боя, операций по преодолению ПВО и нанесению воздушных ударов.
Помимо пилотов Украина должна подготовить обслуживающий персонал, оборудовать много аэродромов, чтобы можно было рассредоточить самолеты, наладить поставки запчастей и расходных материалов.
Поэтому в реальности рассчитывать на скорое появление западных боевых самолетов в ВВС Украины не стоит — долго, дорого и трудно.
У России, судя по подсчетам Би-би-си, перед началом конфликта было 1510 боевых самолетов (включая стратегические бомбардировщики, морскую авиацию и другие). Эшелонированная ПВО Украины не позволила использовать их для поражения целей в глубине обороны.
То, что ВКС не смогли провести воздушное наступление, включая подавление украинской ПВО, произошло из-за того, что российские пилоты и командование просто не умеют готовить такие операции. У одних нет необходимых навыков, другим не хватает опыта планирования.
Российская авиация действует в прифронтовой зоне с самого начала конфликта, но массированными эти налеты назвать нельзя, при том, что самолетов России должно хватать. Возможно, командование ВКС опасается больших потерь от ракетных комплексов, возможно, ему не хватает опытных пилотов. Но в любом случае, если бы Россия хотела действовать активнее, то это было бы заметно.
Миллионы снарядов
Простой, дешевой и доступной альтернативы артиллерии в войне пока нет, и на Западе это понимают.
Перед началом российского вторжения, по информации New York Times, в США выпускалось 14 400 артиллерийских снарядов разных калибров в год. Теперь Пентагон планирует увеличить их производство на 500 (пятьсот) процентов. Впечатляющий результат, но достичь его планируется в течение двух лет.
Дело в том, что производственные мощности американской военной промышленности нуждаются в инвестициях. Министр американской армии (отвечает за организационные вопросы, в отличие от министра обороны) Кристин Вормут заявила 7 февраля, что США собираются инвестировать в предприятия ВПК 17,6 млрд долларов в течение 15 лет.
С аналогичными проблемами столкнулись и европейские производители боеприпасов — мир не был готов к большой сухопутной войне с таким расходом боеприпасов. «Это самое срочное дело», — прокомментировал проблему нехватки артиллерийских снарядов в Украине глава внешнеполитического ведомства ЕС Жозеп Боррель.
Западные страны покупают боеприпасы для Украины везде, где только можно, например, в Пакистане. Кроме того, США стали вывозить часть запасов на удаленных складах в Израиле и Южной Корее.
Однако обеспечить уровень расходов, который может себе позволить Россия, пока трудно. Хотя, по оценкам экспертов, российской армии тоже придется непросто, если она будет поддерживать интенсивность огня как в прошлые месяцы.
Российский военный эксперт Виктор Мураховский написал в своем телеграмм-канале, что «реальная потребность в боеприпасах [российской армии на войне] составляет миллионы штук в год».
По словам другого российского эксперта — Ильи Крамника, для производства боеприпасов в достаточном количестве «требуется общая мобилизация экономики и не один год подготовительной работы с принципиальной перестройкой всей политической и экономической системы страны, вероятность чего каждый волен оценить сам».
Чтобы продолжать получать новости Би-би-си, подпишитесь на наши каналы:
Подпишитесь на нашу рассылку «Контекст»: она поможет вам разобраться в событиях.
